Владимир Кошевой: «Чтобы проверить себя, я украл книжку»
– Получив предложение попробоваться на роль Раскольникова, вы испугались? – Не успел. Мне позвонила ассистентка, позвала на студию, а куда именно, не сказала. Прийти нужно было рано утром, а у меня только что закончился очень напряженный сезон в театре, сил никаких – в общем, я идти не хотел. Но все же пошел. Меня подвели к режиссеру Дмитрию Светозарову, представили. Кто это такой и что он сделал, я понятия не имел, но мы разговорились. Оказалось, что Светозаров видел по каналу «Культура» сюжет про наш с Михаилом Елисеевым спектакль «Флорентийская трагедия». А поскольку он сам соединяет режиссуру и продюсирование, искусство и бизнес, то ему был интересен наш опыт. Как мы взяли и на пустом месте создали свой театр. В общем, нам было о чем поговорить. А в конце разговора Дмитрий Иосифович произнес знаменитую гоголевскую фразу, только немного переделанную: «Я пригласил вас для того, чтобы сообщить пренеприятное известие. Я буду снимать «Преступление и наказание».
– Когда вы узнали, что Светозаров утвердил вас, не пронеслась ли в голове мысль: тварь я дрожащая или право имею? – Она до сих пор там носится. После первого съемочного дня я хотел отказаться от роли. Подойти к режиссеру и сказать: «Знаете, произошла большая ошибка, и пока мы не зашли слишком далеко – давайте попрощаемся». У меня был жуткий зажим: как будто обе ноги левые, обе руки правые.
– Потом прошло? – А что, ничего не заметно?
– Да вроде бы нет. – Внешне не видно, а внутри все равно страх сидит. Но Светозаров помогает мне. Ведет себя со мной как мудрый психолог: то за несколько часов до съемки отведет в сторону и тихонько начнет что-то важное про сцену объяснять, то, наоборот, необязательными разговорами отвлекает. По-хорошему, чтобы достойно сыграть Раскольникова, надо в чем-то важном себя ограничить. Например, замолчать на год. Чтобы потом было о чем в кадре говорить. Я такой возможности не имел и очень по этому поводу переживал.
– А на ограничениях в приеме пищи Светозаров не настаивал? – Нет. У меня с этим и так в порядке. Он просил не замыкаться на Раскольникове, побольше отвлекаться на посторонние вещи, но как тут отвлечься, когда съемки без выходных, каждый день по двенадцать часов на площадке и у тебя километры текста, которые надо учить?
– Кстати, о километрах. Как вы в фильме перевариваете эту гигантскую массу авторских рассуждений и мыслей героя вслух? – К счастью, Раскольников любил бродить по городу и часто этим занимался. Под его прогулки много текста можно подложить.
– Вы сами петербуржец? – Нет, я рижанин. Но мой отец военный, и в детстве я год провел в Петербурге – когда папа учился в военной академии. Как раз тогда мы и проходили в школе «Преступление и наказание». Номер школы не помню, а учительницу помню хорошо – интересные уроки были. Она нам и фильм Льва Кулиджанова показывала.
– А Светозаров советовал вам его пересмотреть или, может, наоборот, запретил это делать? – Я сам перед началом работы посмотрел три экранизации. Это было ошибкой.
– Не надо было смотреть? – Не надо было ему об этом рассказывать.
– А случались ли в вашей жизни ситуации, когда вы решали себя проверить – пускай не таким резким способом, как Раскольников, но тем не менее? – Бывали, конечно. Однажды я украл книжку в магазине.
– «Преступление и наказание»? – «Алису в Стране чудес».
– Наказание последовало? – Нет. Но совесть мучила.
– Получив предложение попробоваться на роль Раскольникова, вы испугались?
